Тяжелые танки

В этой категории боевых машин никакого сравнения не предвидится ввиду полного отсутствия в немецкой армии таковых. Советские машины представлены самым пропагандистским танком Т – 35 и самым мощным танком на 1941 год КВ – 1.

Сразу оговорюсь: танк КВ – 2 в данном контексте рассматриваться не будет. Его 152-мм гаубица была предназначена совсем для других целей, а именно — для прорыва переднего края сильно укрепленной полосы обороны противника, уничтожения мощных ДОТов и штурма УРов. По характеру решаемых задач эту машину можно было бы смело относить к САУ, но ряд особенностей: наличие вращающейся башни, мощное бронирование, способность решать самостоятельные задачи — довольно резко отличают ее от самоходной артиллерии. По моему сугубо субъективному мнению, КВ – 2 следует отнести к несуществующему типу БТТ, а именно к штурмовым танкам, т.е. машинам, которые способны решать как танковые, так и артиллерийские задачи.

Танк Т – 35 был разработан в 1932 году как тяжелый танк прорыва и полностью соответствовал реалиям общевойскового боя того времени, а именно: наличие больших масс пехоты и кавалерии; глубоко эшелонированная оборона, насыщенная большим количеством проволочных заграждений; практически полное отсутствие противотанковой артиллерии. Поэтому основным предназначением такого танка была борьба именно с этими опасностями. Пехоту и кавалерию предполагалось уничтожать массированным огнем пулеметов (6 шт 7,62-мм пулеметов ДТ, установленных в трех из пяти его башен полностью перекрывали все направления возможной атаки), артиллерия и закрытые огневые точки подавлялись огнем 76-мм орудия КТ-28 (позднее —Л-10), а для поражения имевшихся тогда в армиях вероятного противника танков было установлено два 45-мм орудия 20К, также обеспечивавших обстрел во всех секторах. Характеристики всех этих орудий уже обсуждались ранее.

В 1939 году все имеющиеся в РККА танки Т – 35 модернизировали: увеличили броню лобовой части корпуса до 70 мм, бортов и башни — до 25 мм, заменили орудие. Броневая защита кормы и крыши осталась без изменения: 20 и 14 мм соответственно.

Тяжелый танк КВ – 1 был разработан зимой 1940 года и являл собой обобщенный опыт конструирования и производства тяжелых танков в СССР, учитывавший также новые задачи, стоящие перед войсками. Среди требований, предъявляемых к этой машине, были следующие: мощное противоснарядное бронирование, способное противостоять новым противотанковым пушкам; универсальное орудие, способное не только уничтожать огневые точки противника и его фортификацию, но и уверенно поражать все типы существовавших на то время танков противника.

В качестве такого орудия была применена пушка Ф-32 конструкции В.Г. Грабина. В современной литературе часто высказывается мнение о недостаточной вооруженности танка КВ – 1 и при этом утверждают, что 76-мм Ф-22 — самое лучшее, что у нас тогда имелось для танков. Данное утверждение, как видится автору, довольно лукавое. Танковая пушка калибра 85-мм на базе зенитного орудия 52К была в разработке и вполне могла быть создана к тому времени, а просторная башня «Ворошилова» вполне позволяла установить ее без проблем с наличием места. Проблема заключалась в другом: как ни парадоксально, но для такого мощного орудия в танке тогда не было задач. Броня всех танков противника была настолько тонкой, что ББ снаряды насквозь пробивали оба борта и пролетали, не уничтожив его. Кроме того, есть еще и экономическая составляющая: чем больше калибр, тем дороже обходится стране каждый выстрел. Поэтому орудие Ф-32 калибра 76 мм было признано вполне соответствующим своему назначению. Остается только непонятным, почему на него не установили появившееся несколько позже орудие Ф-34. Наверное, наш старый русский подход «и так хорошо, а лучшее — враг хорошего». Кто знает….

Во всяком случае, не желая тратить время на обсуждение вопросов «почему и как», автор ограничится рассмотрением того, что было.

Полуавтоматическая 76-мм танковая пушка Л-11 конструкции Ленинградского Кировского завода с полуавтоматикой механического типа имела ствол длиной 30,5 калибров (2324 мм), что позволяло делать 6 – 7 выстрелов/мин. Начальная скорость ОФ снаряда составила 635 м/с, ББ — 612 м/с с такими величинами бронепробиваемости:

* — рассчитано по приведенной ниже методике

По своим характеристикам она во многом совпадала с пушкой Ф-32 своего конкурента Грабина, несколько уступая ей в надежности. И хотя история принятия на вооружение этих орудий изобилует интересными и порой очень интригующими моментами, отметим только тот момент, что наличие отлаженного производства послужило причиной компромиссного варианта: пушки Л-11 принять на вооружение для танков выпуска Кировского завода, что, очевидно, было достаточно логично.

76-мм пушка Ф-32 — полуавтоматическая с полуавтоматикой копирного типа, которая позволяла делать 5 – 6 выстрелов/мин. Ствол длиной 31,5 (2400 мм) сообщал ОФ снаряду начальную скорость 638 м/с, ББ — 613 м/с, которые обеспечивали следующие значения бронепробиваемости:

* — рассчитано по приведенной ниже методике

Сам В.Г. Грабин упоминает, что Ф-32 была, по требованию заказчика и против воли проектировщиков, заметно укорочена с ощутимой потерей боевых качеств ради бытовавшего тогда опасения, что танк может цеплять стволом орудия землю. Это не позволило Ф-32 реализовать все возможности, изначально заложенные в её конструкцию.


Итак, все существовавшие на 22 июня 1941 г. танки РККА и Вермахта систематизированы (с какой степенью адекватности, судить уважаемым читателям), теперь пришло время решить, что с ней делать. Рассмотрим, как имеющиеся ТТХ позволяли решать отмеченные выше задачи.

Пулеметные танки неплохо подходили для целей уничтожения живой силы противника в открытом бою, но плохо годились для атаки линий обороны. Даже простой окоп значительно повышал живучесть пехоты, в то время, как сам танк оставался открытым для поражения всеми имеющимися средствами борьбы с ним. Пушечное вооружение пулеметно-пушечных танков тоже мало подходило для этих целей: мощность осколочно-фугасного снаряда калибра 37- или 45 мм явно недостаточна как для создания «тучи осколков», так и для поражения ДОТов противника.

Орудия средних и тяжелых танков были гораздо лучше приспособлены для решения первой из отмеченных задач, особенно калибра 75/76 мм, что и вполне понятно — орудия такого калибра как раз для этого в свое время и создавались.

А вот вопрос о том, каков будет результат столкновения этих машин в столкновении друг с другом, требует более детального рассмотрения.

Немного математики

Будучи по образованию химиком, т.е. «ползучим эмпириком», автор не мог не попытаться найти некоторое математическое обобщение данным по бронепробиваемости немецких и советских танковых пушек. Поскольку кривые бронепробиваемости имеют вид, близкий к экспоненциальному, они были аппроксимированы кривой вида

где Br — бронепробиваемость, b(0) и b(1) — коэффициенты, смысл которых можно определить так: b(0) — максимально возможная толщина пробиваемой брони, b(1) — показатель скорости падения эффективности снаряда (образно говоря — «длина руки» танкового орудия) и настильности траектории (немного погрешив против строгости и научности терминологии, назовем эту величину «баллистической характеристикой»).

Данные расчетов и ТТХ орудий представлены в таблице:

* — значения рассчитаны по двум точкам

По данным расчета сразу можно увидеть достаточно очевидную корреляцию: величина b(0) прямо пропорциональна величине кинетической энергии снаряда (дульной энергии). Что касается величины b(1), то ее выражение не столь очевидно связано с параметрами орудия и снаряда.

Данная математическая модель позволяет рассчитать таблицу поражения целей на разных дистанциях и построить кривые бронепробиваемости. Для немецких орудий они выглядят так:
Таблица поражения

Кривые бронепробиваемости

для советских — так:
Таблица поражения

Кривые бронепробиваемости

Жирным шрифтом выделены расчетные значения, которые хорошо (я бы сказал — отлично) согласуются с табличными данными.

Исходя из экспоненциальной зависимости бронепробиваемости от расстояния можно рассчитать предельную дистанцию пробития брони по формуле

где Тбр— толщина брони, Х — расстояние, на котором она пробивается.

Ниже приведены таблицы рассчитанных дистанций для рассмотренных танков, исходя из предположения, что они встречаются «лоб-в-лоб»:

В заштрихованных клетках приведены отрицательные значения, которые сами по себе не имеют физического смысла, но являются неплохой иллюстрацией так сказать «бесполезности» данных орудий против данных танков, причем величина значения показывает степень этой «бесполезности». В практической плоскости это может быть некоей характеристикой возможности модернизации орудия, т.е. ответом на вопрос: а могла ли ЭТА пушка в принципе пробить броню ЭТОГО танка.

Даже простое сравнение данных показывает, что характеристики орудия Б-3 практически ничем не отличаются от таковых для пушек чешского производства А3 и А7, больше приближаясь к последней. Пушка 20К, имея калибр средний между немецкими А7 и 50 Kwk, уступает им и по дульной энергии, но превосходит по настильности. Особенно великолепно в этом классе смотрится 50-мм KwK 39 L/60, превосходящая всех предшественниц вплоть до дистанций 1700 – 1800 м. Для начального периода ВОВ такая «длинная рука» была просто великолепным показателем и данная система, очевидно, демонстрирует максимально возможные характеристики для орудий таких калибров.

Обсуждение достоинств и недостатков 75-мм орудия KwK 37 L/24, установленного на всех танках модификации Pz IV, излишне — короткий ствол при большом калибре хоть и мог сообщить достаточный запас кинетической энергии, но при величине импульса в 385 (кг м/с) она не могла обеспечить большую настильность траектории. Иначе говоря, это была машина против пехоты, которая могла более-менее эффективно сражаться с танками на близких дистанциях (на больших ведение навесного прицельного огня по маневрирующей цели было затруднительным).

Что же касается советских «тяжеловесов», то тут все как раз просто и понятно: орудия обладали огромным потенциалом, который позволял им более чем эффективно решать как противотанковые, так и противопехотные задачи. Не смотря на то, что стволы этих пушек были урезаны по сравнению с их полевыми аналогами, при высокой начальной скорости снаряда они сохраняли высокую (а для некоторых целей и избыточную) бронепробиваемость, так же эффективно решая и противопехотные задачи (поражение живой силы, уничтожение ДОТов, подавление батарейного огня), которые решались широкой номенклатурой снарядов (эта информация не приведена в данной статье, но достаточно широко представлена в Интернете).

Теперь о возможном развитии ситуации при встрече противников в самых разных комбинациях.

Для этого сначала сгруппируем танки в группы по толщине брони (критерий 1), упорядочив их внутри групп по установленным на них орудиях (критерий 2). В Вермахте это будет выглядеть таким образом:

Аналогичная таблица для советских танков дает такое распределение:

Что же могло ждать их при встрече на поле боя «лоб-в-лоб»?

20-мм пушки легких немецких танков представляли относительную опасность только для легких танков Т – 26 образца 1931 г. и БТ-2, да и то только с дистанции не более 500 м, в то время как они уверенно поражали T – II (A), начиная с 2500 м. Более серьезными противниками были сильнее забронированные T – I (С), броня которых пробивалась только с 850 м и еще более «толстолобые» T – II (F), которые брались только с 500 м. Для остальных же советских танков они не представляли никакой опасности.

Рассматривать единоборство с другими советскими танками не имеет смысла: только относительно слабо забронированный Т – 28 мог быть поражен «чехами» с расстояния не более 900 м, в то время как сами они мог быть гарантированно уничтожены им с дистанции 4 км. То же касается и Т – I(C), 30-мм броня которого пробивалась советской Л-10 с 3,5 км.

Данной фразой мы плавно перешли от первой группы немецких танков ко второй. Более мощное вооружение делало их смертельно опасными противниками для наших Т – 26 и БТ всех модификаций, расстреливая из на дистанциях от 2,5-х до 3,5 км, в то время как те могли принести им урон только с расстояния 1000 – 1300 м, что было явно недостаточно при танковой дуэли. Единственное спасение было в удачном сосредоточении огня и маневра, а также применение сил поддержки (артиллерия, пехота, авиация). И только старичок Т – 28 по-прежнему вполне уверенно мог держать противников на расстоянии в 3 км и более.

Наиболее драматичным вполне могла бы выглядеть гипотетическая встреча танков второй группы. Не самая убедительная для этого артсистема 50 KwK 38 была подкреплена более солидной броней, а 75 KwK 37 и так обладала достаточной, как считали немцы, пробивной способностью.

Советские визави могли противопоставить не только вполне солидную броневую защиту, но и мощные 76-мм орудия. При встрече этих машин немцы имели преимущество только перед Т – 28, которое приобрели довольно высокой ценой — толстая броня привела к практически полному исчерпанию резерва модернизации «троек». Что же касается «четверок», то примерный паритет с Т – 28 мог бы поставить немецких конструкторов перед сложной дилеммой: повышать толщину брони или увеличивать мощность орудия. Не будь на поле боя легендарной «тридцатьчетверки», то возможно они и пошли бы по стандартному пути: увеличивать толщину броневого листа всегда проще, чем разрабатывать новую артсистему. Но практически полная невозможность пробития лобовой брони Т – 34 танковыми пушками решило задачу однозначно — создавать орудие, которое может поражать советские танки с дистанции более, чем 2000 м, чтобы держать их на безопасном расстоянии. Сам же Т – 34 мог разобраться с любым своим противником с любого расстоянии, оставаясь неуязвимым с любой дистанции прицельного огня.

Говорить о поединках КВ – 1 с немцами не приходится: справиться с ними в Вермахте могли только с помощью 88-мм зениток и корпусной артиллерии.

При таком обилии использованных танковых пушек на в Вермахте, так и РККА, вполне закономерным становится вопрос: а какая же пушка была лучше? Как известно, самые трудные ответы приходится искать на самые простые вопросы. Данный — не исключение. Попробую ответить на него со своей колокольни.

Отвлекаясь от специфических требований, которые военные ставят перед конструкторами, автор позволит себе определить как критерии высокую дульную энергию (b0) и способность длительное время сохранять поражающие способности (b1). По первому параметру из 37-мимиллеметровок наиболее приемлемой кажется советская Б-3, по второму — чешская А3. По совокупности обоих практически ни одна не обладает подавляющим превосходством и выбор в пользу какой-либо лежит совсем в других плоскостях.

Вторая группа орудий демонстрирует явное превосходство немецких оружейников, особенно орудие 50 Kwk39/L60, превосходящее единственное советское 20К по величине дульной энергии. Высокие баллистические характеристики этих орудий позволяли мириться с их довольно быстрым падением (что и понятно: сопротивление воздуха еще никто не отменял).

Зато в третьей группе орудий советским пушкам не было аналога: высокая дульная энергия, величины импульса около 4000 кг м/с в сочетании с большой массой снаряда позволяли сохранять высокую бронепробиваемость на больших расстояниях.

Резюме

Итак, чьи же танки были лучше? Ответ очевиден. Уже одно только обилие модификаций боевых машин Вермахта говорит о том, что на поток ставились недоведенные модели, недостатки которых устранялись в процессе боевой эксплуатации. Чисто пулеметные танки и танки с малокалиберными пушками авиационного происхождения на начало сороковых годов — это не назовешь даже технической глупостью. Такая машина могла представлять опасность только для танков «эры Тухачевского», но не для творений Кошкина и Котина. Даже несколько архаично смотрящиеся Т – 28 были им явно не по зубам, что уже говорить о более мощных или более современных машинах. Даже советские бронеавтомобили, вооруженные теми же пушками 20К были опасны для этих «бронированных чудовищ Вермахта» на дистанциях, куда не доставали их вот уж действительно «жалкие пушчонки»*. Увеличение бронирования — самый простой путь повышения живучести танка в бою, но он же является и самым бесперспективным. Увеличение веса, снижение подвижности, необходимость повышения мощности двигателя — все эти ухищрения быстро съедают ресурс модернизации и рано или поздно ставят конструкторов перед необходимостью разработки новой машины. Несостоятельность танковых войск Польши и безголовость и безалаберность в использовании танковых войск во Франции сыграли с немцами злую шутку: они так и не встретили действительно серьезного противника. Эпизодическое использование во Франции английских «Матильд» тоже не заставило сделать выводы: монстрозность танка в сочетании с мизерным их количеством позволили решить эту проблему другими, нетанковыми средствами. Не в лучшем состоянии оказалась и немецкая противотанковая артиллерия. Имея в целом более мощные системы, они так и остались на уровне задач начала, в лучшем случае — середины тридцатых годов.

Советские танки не страдали мелочностью, хотя они тоже не были лишены недостатков. Это и низкая надежность двигателей, и невысокое качество оптики, и отсутствие в достаточном количестве радиостанций, низкий уровень комфорта и перегруженность экипажа работой — все это далеко не полный перечень проблем наших боевых машин. Добавить сюда и низкий профессионализм специалистов (механиков брали из колхозных трактористов, командиров вообще учили на ускоренных курсах), и большой процент брака при производстве боеприпасов (именно тут необходимо искать причину низкой РЕАЛЬНОЙ эффективности «сорокопяток», а не в их врожденной порочности), и многое другое, но сами боевые машины были вполне современными и полностью отвечающими вызовам не только современности, но и некоторого будущего. Танки ранних выпусков были более-менее специализированы, Т – 34 и КВ – 1 были универсальными танками. Машин подобного класса не было ни в одной другой стране мира. Что же касается Вермахта, только удача первого года войны дала немецким конструкторам фору для разработки эффективных возражений советским реалиям. Только летом 1942 года Панцервафе получили машину, отдаленно соответствовавшую Т – 34 разработки 1940-го года, и только летом 1943 года на поля сражений вышли «Пантеры», несколько превосходящие свой прототип, и «Тигры», значительно превосходящие КВ – 1 разработки того же уже забытого 1940-го. И это при том, что советский ответ на этот зверинец последовал через пол-года и год соответственно. Комментарии, как говорится, излишни…